Неточные совпадения
По косогору тянется,
Потом
в овраг спускается.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений,
в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал
в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же
спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся
в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону.
Райский обогнул весь город и из глубины
оврага поднялся опять на гору,
в противоположном конце от своей усадьбы. С вершины холма он стал
спускаться в предместье. Весь город лежал перед ним как на ладони.
В это время надо было
спускаться по чрезвычайно крутой и извилистой каменной тропинке, проложенной сквозь чащу леса, над обрывами и живописными
оврагами, сплошь заросшими пальмами, миртами и кедрами.
Вдруг позади нас
в овраге раздался шум: кто-то
спускался к источнику.
Я отвернулся и быстрыми шагами стал
спускаться с холма, на котором лежит Колотовка. У подошвы этого холма расстилается широкая равнина; затопленная мглистыми волнами вечернего тумана, она казалась еще необъятней и как будто сливалась с потемневшим небом. Я сходил большими шагами по дороге вдоль
оврага, как вдруг где-то далеко
в равнине раздался звонкий голос мальчика. «Антропка! Антропка-а-а!..» — кричал он с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.
Спускаться по таким
оврагам очень тяжело.
В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы
в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа. По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно. С веселым шумом бежала вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
С сердцем, только что не хотевшим выскочить из груди, собрался он
в дорогу и бережно
спустился густым лесом
в глубокий яр, называемый Медвежьим
оврагом.
Многие из товарищей-литераторов просили меня сводить их на Хитров и показать трущобы, но никто не решался войти
в «Сухой
овраг» и даже
в «Утюг». Войдем на крыльцо,
спустимся несколько шагов вниз
в темный подземный коридор — и просятся назад.
Так мы прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку
в глубоком
овраге. Здесь Крыштанович
спустился вниз, и через минуту мы были на берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост, по которому гулко ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов, проехал обратный ямщик с тренькающим колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих, стран пиков и богомолок, направлявшихся
в Почаев.
Как только мы
спустились из
оврага, с нее снялось несколько птиц,
в числе которых были и вороны.
Они сначала проехали одну улицу, другую, потом взобрались на какую-то гору. Вихров видел, что проехали мимо какой-то церкви,
спустились потом по косогору
в овраг и остановились перед лачугой. Живин хоть был и не
в нормальном состоянии, но шел, однако, привычным шагом. Вихров чувствовал только, что его ноги ступали по каким-то доскам, потом его кто-то стукнул дверью
в грудь, — потом они несколько времени были
в совершенном мраке.
Все видели только, что с той стороны, с гор и
оврагов, окружавших часовню,
спускались в город по утрам самые невероятные и подозрительные фигуры, которые
в сумерки исчезали
в том же направлении.
Давай мне лиризм — только настоящий, не деланный, а как у моего бесценного Тургенева, который, зайдет ли
в лес,
спустится ли
в овраг к мальчишкам, спишет ли тебе бретера-офицера, — под всем лежит поэтическое чувство.
Жандармский ключ бежал по дну глубокого
оврага,
спускаясь к Оке,
овраг отрезал от города поле, названное именем древнего бога — Ярило. На этом поле, по семикам, городское мещанство устраивало гулянье; бабушка говорила мне, что
в годы ее молодости народ еще веровал Яриле и приносил ему жертву: брали колесо, обвертывали его смоленой паклей и, пустив под гору, с криками, с песнями, следили — докатится ли огненное колесо до Оки. Если докатится, бог Ярило принял жертву: лето будет солнечное и счастливое.
На самом краю сего
оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает
в глубокой яме, как уж
в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине
в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя
в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому,
в разные стороны, сначала довольно круто
спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к
оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и
в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает
в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет
в стенах своих четыре впадины
в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться
в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением,
в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь
в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Уральские горы
спускаются в сторону Азии крутыми уступами, изрытыми массой глубоких логов,
оврагов и падей.
Я не успел еще отлежаться и прийти
в себя, когда увидал, что
в овраг, к нашей бане,
спускается человек десять «богачей», впереди их — староста, а сзади его двое сотских ведут под руки Ромася. Он — без шапки, рукав мокрой рубахи оторван,
в зубах стиснута трубка, лицо его сурово нахмурено и страшно. Солдат Костин, размахивая палкой, неистово орет...
Вот почти уже и дома; оставалось только
спуститься в этот большой
овраг.
Немного погодя они,
в самом деле, начали
спускаться по крутому каменистому скату
в овраг.
Оглянувшись, Иуда сошел с дороги и огромными скачками
спустился в глубину каменистого
оврага.
И о чем они там говорили — никто не слышал; но, конечно, все отлично знали,
в чем это дело, и обстоятельнее всех исследовали его именно женщины, имевшие смелость
спуститься на самое дно глубокого
оврага в Долгом лесу, и там под хворостом и сухою листвою прошлогоднего листопада рассмотрели сильно разложившийся труп, который вся деревня единогласно признала за труп шорника Кожиёна.
Они карабкались
в гору, цепляясь за колючие плети цветущих каперсов. И теперь вдруг кругом защелкало по камням, запылилось по сухой земле. Катя с жадным любопытством оглянулась. Всадники, спешившись,
спускались в поперечный
овраг, другие стреляли с колена.
В бедствии моем мне было утешением, что во все десять дней, которые я провел
в малой пещерке на дне
оврага, ко мне всякий день
спускалась благородная Магна.
Он махнул собеседникам рукою, давая им знать, чтобы они не трудились его преследовать, скрылся
в кустах, и, пока наши стрелки успели — двое обежать
овраг, а третий
спуститься в него кубарем и вскарабкаться по другому краю его, цепляясь за кусты, — таинственный незнакомец был уже очень далеко на холму, скинул шляпу и исчез.
Спустился я снова
в овраг, пошел к месту пожарища.
— Вот где ты, Ермак Тимофеевич! — воскликнул Яков,
спустившись тихо на коне
в овраг и неожиданно увидав перед собой выскочившего из чащи леса и схватившего за узду его лошадь Ермака.
Лес приближался. Вот он начался, дорога стала
спускаться в глубокий
овраг. Ермак остановил коня на самом спуске, слез с него и отпустил на волю. Умное животное поскакало назад к табуну.